Вера и закон: союз или противостояние?

Время течет своим чередом. В недоступных простому смертному недрах высшего эшелона государственной власти издается приказ, который веером разлетается по всей республике, и вот уже в дома — мой и моих «друзей по несчастью», — стучится человек в форме, и приносит повестку. Мы, как послушные овцы на привязи, плетемся в местный РОВД, где еще один человек в погонах составляет протокол о «неповиновении законному требованию сотрудника милиции», и мы, низко опустив голову, идем домой ждать повестку в суд и думать, где же взять денег на новый штраф. Мы — это страшные и опаснейшие преступники, и наше преступление состоит в том, что мы воздерживаемся от прохождения процедуры принудительной дактилоскопии, и делаем это, основываясь на своих религиозно-нравственных убеждениях. История, начало которой описано в моей статье «Несколько слов о дактилоскопии и правовой защищенности верующего человека», продолжается...

Ни для кого не секрет, что наше время является свидетелем одновременного сотрудничества и противостояния веры (в лице верующих) и закона (в лице государства). Сотрудничество развивается в разных сферах, но меня сейчас больше интересует современное состояние противостояния веры и закона. Разнонаправленное в первое время своего существования (вопросы ИНН, присвоения личных номеров, и т.п.), это противостояние на сегодняшний день оформилось и сосредоточилось на своем острие, названном «современные технологии учета и обработки персональных данных». Эти технологии, ставшие возможными в результате бурного развития электронной и компьютерной техники, направлены на решение разных задач, объединенных вокруг главных тем - электронная (желательно бесконтактная) идентификация личности, и создание баз данных, хранящих как возможно большее количество персональных данных как возможно большего количества людей. В России полемика развивается вокруг введения биометрических паспортов, у нас же пока что проблема поскромнее — обязательная дактилоскопическая регистрация. Тем не менее, эта наша тема есть ни что иное, как частный случай тех самых пресловутых современных технологии учета и обработки персональных данных.

Естественно, объем данной статьи не позволит нам обозреть проблему во все ее полноте. Поэтому мне хотелось бы сосредоточится на рассмотрении слов, сказанных мне пару дней назад нашим участковым, капитаном милиции (фамилий я называть не буду из этических соображений), при составлении очередного протокола по поводу непрохождения мной дактилоскопии (за прошедшие со времени уплаты прошлого штрафа почти два года мои взгляды на этот счет не претерпели никаких изменений). Слова капитана передам смысловой фразой примерно так — по-своему вы правы, но я исполняю закон. Запомним эту мысль: «я исполняю закон», к ней мы еще вернемся. Сказано это было по поводу моего заявления на имя начальника Вилейского РОВД, которое я подготовил заранее, и передал участковому сразу же в начале нашего разговора. Вот текст этого заявления:

Заявление

Настоящим заявлением выражаю свое намерение воздерживаться, в данных условиях, от прохождения процедуры дактилоскопии.

Это намерение мотивирую имеющимися у меня на данный момент религиозно-нравственными убеждениями. Возможность такой мотивации определяется текстом статьи 31 Конституции Республики Беларусь в части исповедования, выражения и распространения убеждений, связанных с отношением к религии. Обосновываю свое намерение следующими документами, принятыми на Архиерейских Соборах Русской Православной Церкви: «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», «Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека», «Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных», «Определения Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2008 и 2001 гг. «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви»», «Сообщение Священного Синода Русской Православной Церкви от 6 октября 2005 года», «Послания Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2004 г. Президентам Российской Федерациии Украины».

Уважая положение статьи 7 Конституции Республики Беларусь о принципе верховенства права в Республике Беларусь, считаю, что в данных условиях, принуждая меня к прохождению процедуры дактилоскопии, необходимо подумать, нет ли здесь нарушения следующих статей Конституции Республики Беларусь: статья ? 2 (в части гарантии реализации прав и свободы человека, в т.ч. и права на религиозные убеждения согласно статьи 31 Конституции), ? 21 (в части обеспечения прав и свобод граждан Республики Беларусь как высшей цели государства), ? 22 (в части равной, без дискриминации, правовой защиты прав и законных интересов граждан Республики Беларусь), ? 25 (в части обеспечения государством свободы, неприкосновенности и достоинства личности), ? 33 (в части гарантий свободы мнений, убеждений, их свободного выражения, и запрета на принуждение человека к отказу от своих убеждений), ? 59 (в части требования к государственным органам, должностным и иным лицам, исполняющим государственные функции, которые обязаны этой статьей в пределах своей компетенции принимать необходимые меры для осуществления и защиты прав и свобод личности граждан Республики Беларусь). И, если таковое нарушение Конституции (которая, согласно ее Преамбуле, является основным законом Республики Беларусь), имеет место, то принуждение к прохождению процедуры дактилоскопии вряд ли можно назвать законным. Тогда теряет всякое основание формулировка «неподчинение законному требованию сотрудника правоохранительных органов», по которой за аналогичное описанному в данном заявлении исповедание своей веры (протокол об административно правонарушении ? 0247779 от 22.06.2011 г. и решение Суда Вилейского р-на от 5.07.2011 на основании ст. 23.4 КоАП РБ) я был привлечен в 2011 г. к административной ответственности в виде штрафа.

Обращаю Ваше внимание на то, что возможный путь разрешения поднятой в данном заявлении проблемы по простому сценарию «протокол об административном правонарушении — суд — наказание» может быть расценен как факт дискриминации и наказания за религиозно-нравственные убеждения, что в корне противоречит проводимой сегодня государством политики в области взаимоотношений с верующими гражданами Республики Беларусь и религиозными организациями. Возникшая ситуация усугубляется тем, что я являюсь действующим священнослужителем Белорусской Православной Церкви. Кроме этого, насколько мне известно, я не единственный из верующих, попавших в данную ситуацию — административным штрафом наказаны уже многие члены Православной Цекрви (и священнослужители, и миряне) - и это не никак не изменило их отношения к вопросу о принудительной дактилоскопии. Нужно понимать, что не приходится ожидать отречения верующих от своих религиозных убеждений — для нас это хуже, чем смерть, что, в принципе, и было засвидетельствовано множеством мучеников, пострадавших за исповедание веры в годы религиозного гонения (1917-1988 гг.), и прославленных в лике святых Русской Православной Церковью.

К сожалению, Церковь в нашем государство не имеет права законодательной инициативы. В этих условиях предлагаю Вам обратиться к Вашему вышестоящему начальству с предложением выступить инициатором законодательного урегулирования обсуждаемого в данном заявлении вопроса — на мой взгляд, это единственный путь, ибо только добрая воля людей, облеченных государственной властью, и способных что-то менять в сложившейся ситуации, может способствовать решению имеющейся проблемы.

***

К заявлению я приложил пространные цитаты из указанных в заявлении церковных документов (они имеются в приложении к данной статье), и текст моей вышеуказанной статьи.

В качестве ответа на это заявление я получил протокол по статье 24.3 КоАП РБ, и повестку в суд. Люди, как мы видим, исполняют закон. Конституция, как я понял из этого факта, в перечень законов почему-то не входит.

***

Итак, сошлись два человека. Один говорит: «Я поступаю по своей вере», другой: «А я исполняю закон, повелевающий мне наказать Вас за исповедание веры». Столкнулись Вера и Закон.

Вера и Закон?

Вера. Многие из нас знают классическое определение веры, данное апостолом Павлом в послании к Евреям: «Есть же вера уповаемых извещение, вещей обличение невидимых» (Евр.11.1). Я намеренно привел текст на старославянском языке — русский перевод этого места некорректен.

Славянское «упование» можно перевести как сложное соединение смыслов ожидания, надежды, опоры на что-то (бывшее в прошлом или только ожидаемое в будущем); это некая осмысляющая жизнь идея или комплекс идей. «Извещение» - это словесное выражение, словесная формулировка, передача информации через слово. Таким образом, мы вышеописанным образом «извещаем» наше «уповаемое» — и входим в область веры.

Славянское «обличение» - это некоторым образом делать видимым, облекать в «лицо» (словесно или еще каким-то образом), описывать, выявлять, показывать — невозможно одним русским словом перевести это славянское слово (в этом сложность и красота старославянского языка, как, впрочем, и других классических древних языков). «Вещь» славянского — здесь это не просто какая-то вещь, но вещь вообще, любой объект, собирательное выражение для всех вещей, объектов и субъектов. Итак — мы вышеописанным образом «обличаем» нечто невидимое, какие-то объекты и субъекты — и так же входим в область веры.

Пример из области христианства: мы говорим о нашем великом уповании — Воскресении Христовом, и делаем (через исповедание, к примеру) как бы видимым самого Господа нашего Иисуса Христа — это есть область веры.

Таким образом, вера раскрывается в двух неотделимых друг от друга измерениях — идеи (идейных пласт) и субъекты-объекты (субъект-объектный пласт). Идейный пласт веры содержит в себе, во-первых, некоторый набор идей об объектах-субъектах веры — это называется «вероучение», и, во-вторых, некоторый набор идей о том, как необходимо поступать имеющему веру человеку — здесь имеется ввиду «нравоучение». Субъект-объектный пласт веры, как бы делающий невидимое видимым, выражается в некотором наборе символических действий имеющего веру человека — это обычно называют терминами «обряд», «культ». Все вместе — вероучение, нравоучение, обряды культа, — корректно назвать термином «вероучительная система». Кроме этого, обычно говорят о вере религиозной и о вере нерелигиозной. Нерелигиозная вера теоретически касается вещей нашего обычного мира. К примеру, когда мы хотим построить дом, то сначала действует вера — мы верим, что дом можно построить, думаем о проекте (составляем «вероучение»), начинаем действовать по определенным правилам (совершаем «обряды» строительного «культа»), и только потом получаем дом (наша вера получила «обличение»). Если бы у нас не было веры идее построить дом — то дом и не был бы построен. Религиозной вера становится в том случае, когда в область веры входит то, что мы называем «священное». Священное — это нечто внешнее по отношению к нашему обычному миру, высшая ценность, предмет благоговения, почитания, мистического страха. На своих высших ступенях священное определяется как «божество», «бог». При определенных условиях священными могут стать предметы нашего обычного мира — священное как бы вбирает эти предметы в себя. На мой взгляд, нерелигиозная вера в чистом виде в человеческом обществе вообще не встречается — хотя бы мизерная часть «священного» имеется в любом выражении веры (в том числе и в приведенном примере строительства дома). К сожалению, более подробное рассмотрение этого интересного вопроса в объеме данной статьи невозможно, но главная цель достигнута - мы получили некоторое поверхностное понимание смысла термина «вера», и это нам понадобится в дальнейшем.

Закон. В общем случае слово «закон» имеет множество смыслов, в чем можно убедиться, заглянув в энциклопедические словари. Нас будут интересовать два осмысления этого слова. В правовой сфере закон - это принятый высшим законодательным органом государственной власти нормативно-правовой акт, регулирующий общественные отношения, и имеющий (в идеале) общеобязательный характер. Имеется иерархия законов — высший (Конституция), и обычные законы. В религиозной сфере закон — это свод религиозных правил, норм поведения, имеющих (в идеале) общеобязательный характер для последователей данной религии. Как правило, в религиозных законах так же можно проследить иерархический принцип. Оба рассмотренных случая имеют нечто общее — и в праве, и в религии закон регулирует отношения между субъектами (человек — человек, человек — его бог), и это замечание для нас имеет важный характер.

Давайте рассмотрим, в каком соотношении находятся вера и закон применительно к обоим вышеописанным смыслам слов «вера» и «закон». Для этого попробуем ответить на несколько вопросов. Есть ли вера у тех, кто живет по закону? Вне сомнения, есть. Если ли закон у тех, кто живет по вере? Ответ так же положительный — да, есть. Возможен ли закон без веры? Невозможен — вера является основой любого закона; при отсутствии веры закон сразу же разрушается. Однако, как кажется, у этой невозможности есть одно исключение — закон можно некоторое время поддерживать насилием, т. е. применением грубой силы. Следовательно, можно сделать вывод: закон, — регулятор отношения между субъектами, — основывается или на вере, или на применении насилия. Но сразу возникает вопрос — а само насилие возможно без веры? Нет, невозможно, так как насилие появляется только в том случае, когда применяющий насилие верит в то, что ему хватит силы на применение насилия. Следовательно, можно сделать важный вывод: закон без веры принципиально невозможен. А возможна ли вера без закона? Вера не требует закона, если в отношениях между субъектами действует любовь. В противном случае вере нужен закон, входящий, как составляющая часть, в идейный пласт веры. Этим дан ответ на вопрос: какое место занимает закон в вере — закон, в качестве одной из частей, входит в идейный пласт веры, занимая подобающее ему место в нравоучении данной веры, т. е. в комплексе руководств к тому, как необходимо поступать имеющему веру человеку.

Вывод: вера и закон находятся в таком соотношении, что вера иерархически выше закона, так как является источником закона. Закон (наряду с другими составляющими веры) делает как бы явной саму веру. Следовательно, говоря «Я поступаю по закону», человек этим самым проявляет свою веру.

Столь длительные рассуждения я привожу для того, чтобы попытаться обосновать главный вывод. Когда мы говорим о столкновении веры и закона, то о чем, собственно, здесь идет речь? На самом деле, сталкиваются не вера и закон, а две разных веры, две разные вероучительные системы. Это — столкновение двух разных вероучительных систем, - происходит при любом (именно любом!) межчеловеческом конфликте. Важно понять - на поле одной вероучительной системы нет и не может быть почвы для конфликтов. И уже отсюда можно сделать главный вывод данной статьи. Когда мы говорим о упомянутых в начале статьи сотрудничестве и противостояния веры (в лице верующих) и закона (в лице государства), то речь идет о том, что сотрудничество и противостояние веры и закона по свое сути есть ничто иное, как сотрудничество и противостояние отличающихся друг от друга вероучительных систем.

Рассмотрим это положение более подробно.

В процессе и в результате изучения религий и религиозных систем (я получил высшее образование по специальности «религиовед, преподаватель религиоведения») у меня возникло убеждение в том, что в человеческом обществе нет и не бывает ничего такого, что не было бы связано с верой (об этом я уже говорил выше). Все лежит в рамках той или иной вероучительной системы. В пределе (при строго определенном понимании термина «религия») можно сказать, что нет ничего не религиозного, религиозно все. Человеческое общество поделено на группы, и каждая из них объединена вокруг своего бога и его, этого бога, религии — и это справедливо даже для тех случаев, когда этот бог и эта религия совсем неочевидны, невидны, сразу неуловимы. Самый характерный пример этой неочевидности — это пресловутая «светскость» (в смысле «светское государство», «светское образование», и т.п.).

Что касается христианства, то наша вероучительная группа — Православная Церковь, наш Бог — Иисус Христос, един от Бога Святой Троицы, единосущной и нераздельной. Христос учил: «Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть» (Мф.6:24). Следовательно, оставаясь православными, мы не можем стать членами другой группы. Для нас невозможно языческое двоеверие. Необходимо понимать, что между нашей группой и другими группами лежит непроходимая пропасть, которая отделяет Христа, Бога нашего, от множества тех, других, которых люди считают богами.

Выше мы уже употребляли понятие «вероучительная система». В принципе, вероучительная система — это любая структура идей и действий, в основе которых лежит вера. В свою очередь, «религиозная система» — это вероучительная система, имеющая определенное понятие о божестве и хотя бы каком-то соединении с ним (в минимальном наборе это молитва и культ). Поскольку, как было отмечено выше, нет ничего такого, что не было бы связано с верой, то государственную систему так же можно и необходимо рассматривать в качестве специфической вероучительной системы. Мало того, при некотором строго определенном понимании термина «божество», государство корректно было бы рассматривать и в качестве специфической религиозной системы. Как это ни парадоксально, но государственная вероучительная система имеет все необходимые для религиозной системы признаки — у нее есть свое священное (к примеру, «государство», «патриотизм», «священный долг», «глава государства»), свое вероучение (выраженное в государственных символах), свое нравоучение (выраженное, в первую очередь, в государственных законах), свой культ (к примеру, праздники, заседания, обряды почитания высших в иерархии лиц), свои адепты, готовые отдать служению государству все, вплоть (теоретически) до своей жизни.

Прежде, чем продолжить рассмотрение, мне необходимо сделать небольшое отступление. В религиоведении употребляется термин «язычество», «языческий». В научном смысле этот термин не нагружен никаким отрицательным смыслом. В переводе со славянского «язык» означает «народ». «Языческий» - это значит «народный, вышедший из народа». Языческой считается любая вероучительная система, вероучение (и следующие за ним нравоучение и культ) которой порождены народом в процессе его культурно-исторического развития. Существует много разных вероучительных систем языческого характера. Противовес языческим составляют вероучительные системы, вероучение которых сложилось в результате внешнего по отношению к миру людей Откровения. Древнейшей языческой вероучительной системой можно считать ведический индуизм, древнейшей вероучительной системой откровенного типа — ветхозаветный иудаизм.

Если рассматривать государство в качестве вероучительной системы, то, вне сомнения, эта вероучительная система носит языческий характер — эта система вышла из народа.

В общем случае, границы этой системы простираются от полной демократичности (когда государственная вероучительная система мирно сосуществует с другими вероучительными системами), до полной тоталитарности, (когда государственная вероучительная система считает себя единственно возможной, а все другие вероучительные системы считает подлежащими уничтожению). К примеру, недалеко от границы демократичности находятся в наше время государства так называемого «Запада», а вплотную к границам тоталитарности приблизилось большевистское государство в период до II Мировой Войны. Как исторически, так и в современном мире, государственная вероучительная система постоянно имеет тенденцию к тоталитаризму. Насколько мы сейчас понимаем, до предела тоталитарность государственной вероучительной системы дойдет во времена господства антихриста — об этом говорится в Апокалипсисе святого апостола Иоанна Богослова.

Важно отметить следующее. Чем более тоталитарна вероучительная система (и государственная вероучительная система исключением не является), тем меньше возможности использования личной совести ее адептов. В пределе тоталитарная система не предполагает пользование совестью ее адептами — у адептов такой системы совесть просто отключается (в православной традиции такие люди называются «люди с сожженной совестью»), а при первой же попытке пользования совестью рискнувшие на это адепты  самой тоталитарной системой извергаются за ее пределы. Таким образом, критерий возможности поступать по совести является главным критерием тоталитарности вероучительной системы — чем более тоталитарность, тем меньше возможность поступать по совести. Так как для многих адептов государственной вероучительной системы пребывание в это системе является источником материальных благ, то перед ними (при условии, что их совесть еще имеет голос, не «сожжена) постоянно стоит мучительная проблема подавления голоса совести — этот процесс называется «продажа совести». В пределе «продажа совести» заканчивается состоянием «сожженной совести». Однако, по православному вероучению, в момент смерти у человека совесть как бы воскресает, и становится для человека источником посмертных мучений. Как мне кажется, именно поэтому люди с «сожженной совестью» отвергают возможность собственного бытия после смерти, что вовсе не может устранить сам факт реальности посмертного бытия. Именно поэтому мы все призваны к покаянию, могущему очистить совесть.

Что касается деталей государственной вероучительной системы, то здесь интересно коснуться следующих моментов. Как правило, место главного божества здесь занимает первое лицо этого государства — в этом вопросе мало что изменилось со времен Римской Империи (напомню — именно римское право лежит в основе большинства современных государств и их законов). Первому лицу воздается честь (которая защищается на уровне закона), воскуряется фимиам похвал, его критика запрещена (как правило, законодательно), ему оказывается полное послушание со стороны нижестоящих уровней государственной иерархии, в любом государственном учреждении на видном месте находятся портреты (иконы, образы) первого лица. Место низших божеств занимают государственные чиновники (одновременно они - жрецы главного божества, приносящие ему жертвы). Один из признаков этих божеств — возможность издания обязательного для всех свода законов. В этом плане интересен такой факт: насколько известно науке, сама государственная система появилась на Древнем Ближнем Востоке (в Междуречье) примерно 5-6 тысяч лет назад в результате развития и усовершенствования храмового культа. Первый из известных сводов государственных законов датируется этим же временем — это законы царя Хамурапи. В общем, здесь много о чем можно поразмыслить. К примеру, можно высказать предположение о том, что истинной целью внедрения вышеупомянутых «современных технологий учета и обработки персональных данных» (и, в качестве частного случая, проведения общеобязательной дактилоскопической регистрации) является реальная цель защиты главного божества и низших божеств-жрецов от всевозможных проблем политического характера, т. е. проблем, связанных с постоянно идущей борьбой за захват и удержание власти. Именно эта, и только эта цель может оправдать расходование (для достижения данной цели) из государственного бюджета огромных финансовых средств, требующихся для создания материальной базы системы учета и обработки персональных данных - сверхмощные компьютеры для обработки данных, сервера для хранения данных, быстродействующие компьютерные сети для передачи данных, оконечные устройства ввода данных. Если это так, то для защиты от кого?

Православие никогда не ставило перед собой тоталитарные цели - несогласных с этим доводом прошу указать конкретные исторические примеры с обязательной ссылкой на православное вероучение и творения Святых Отцов, так как следует отличать действия конкретных лиц от положений вероучительной системы. Именно поэтому перед нами стоит постоянная проблема сотрудничества с государством. В разные периоды эта проблема решалась по-разному — краткий обзор этого вопроса дан в 3-й главе Основ Социальной Концепции Русской Православной Церкви. В этом же документе раскрыта полезность существования государства как такового. Понимание государства как языческой вероучительной системы вводит решение рассматриваемой проблемы в более широкую область, касающуюся границ сотрудничества Православной Церкви и языческих групп. В Церкви этот вопрос рассматривался еще в первые века существования христианства, и решен так, что Церковь поддерживает все, согласное с Волей Божией (выраженной в божественных заповедях, данных в Ветхом и Новом Заветах), и отвергает все то, что не соответствует Божественной Воле. В принципе, на данной основе складываются отношения Православной Церкви и государства в настоящее время.

Понимание государства как языческой вероучительной системы может помочь нам пролить свет на многие проблемы, связанные с признанием государством христианства в качестве государственной религии в IV веке, которое сменило государственную позицию гонений на христианство, державшуюся на протяжении почти трехсот лет. При изучении истории христианских государств не дает покоя вопрос — почему же государство, признавшее христианство в качестве государственной религии, причастно к бесчисленным преступлениям против христианской нравственности? Как мне кажется, проблема здесь заключается в главном свойстве языческой вероучительной системы — это система многобожия (на научном языке политеистическая). Языческая религиозная система без проблем может вобрать в себя служение любому богу, и так же без проблем сменить своего бывшего, теперь уже слабого бога, на более сильного. При этом язычество имеет еще одно свойство — для него на первом месте практически всегда (о ином будет написано ниже) стоят земные интересы, и всех своих богов языческая религиозная система всегда как-бы эксплуатирует в целях достижения этих земных интересов. Реальный же бог язычников всегда один, и имя ему в православном вероучении определяется термином «похоть». «Похоть» - неудержимое желание всецело обладать предметом этой похоти. Выделено три основных предмета «похоти» - плоть (в смысле желаний тела — покой, пища, сексуальность, и др.), материальное (вещи, деньги, и т. п.), гордость житейская (уважение, почет, слава, власть). Для достижения своей «похоти» язычник готов использовать любое божество, и чем больше это божество дает ему возможность достигать «похоти», тем сильнее это божество, и тем сильнее служение язычника этому божеству. Опять-таки прошу не обижаться на мои слова — я отличаю простое желание телесного, материального и душевного, от того, что определяется термином «похоть». Само по себе желание телесного, материального и душевного нравственно нейтральны, так как основаны на неустранимых реалиях нашего земного бытия. Речь идет о том моменте, когда «желания» перерастают в «похоть», как бы обожествляются. Когда в IV веке государство признало христианство государственной религией, это вовсе не означало, что само государство стало христианским - оно как было языческим, так и осталось. Но оно поняло, что противостоять Господу Иисусу Христу и Его ученикам-христианам не в силах, и приняло решение сменить своих обветшавших богов на Господа Иисуса Христа. Как оказалось, это решение было в тех условиях единственно правильным. Когда же служение Господу Иисусу Христу стало в противоречие с вышеуказанными языческими целями (а начало этому было положено еще в том же IV-V веке — почитайте, к примеру, историю гонений на святого Иоанна Златоустого), то государство оставило Господа Иисуса Христа, и стало служить другим богам, которые отвечали бы языческим целям. Одно из этих «всесильных» божеств носит имя «наука». Опять оговорюсь — я не имею ввиду науку как процесс изучения окружающего мира (такая наука существовала еще на заре письменности), но обожествленную «науку вообще», призванную «спасти человечество».

Предыдущий абзац не будет полным, если не добавить к сказанному следующие замечания. Вышеописанная языческая религиозная система — это система, так сказать, земного направления, ищущая только земного. Есть и иное направление того же самого язычества — образно говоря, вверх от земли, к небу. Здесь язычник ищет уже не земного, не «похоти», но встречи со своим божеством просто ради этой встречи. Именно такое язычество в православном понимании называется «детовождение ко Христу» - путь духовного ребенка к Господу Иисусу Христу. Вне всякого сомнения, в любой государственной вероучительной системе (в том числе и в IV веке) эта «направленность вверх» имеет место, и ох как хотелось бы, чтобы этого было все больше и больше. Мечты...

Понимание государства как языческой вероучительной системы может помочь нам понять специфику противостояния государства и национальных движений. Проблема здесь в том, что государство и национальное движение представляют из себя различные вероучительные системы, каждая со своими божествами. Если государственная вероучительная система вбирает в себя национальные божества, или национальная вероучительная система вбирает в себя божества государства, то почвы для конфликта нет. В противном случае конфликтов на национальной почве не избежать, и здесь не помогут никакие попытки государства построить нечто вроде внешней системы патриотизма, патриотического воспитания, и т. п. Приверженец национальных божеств интуитивно чувствует попрание своих кумиров (то же чувствует и приверженец государственных божеств), и пока национальные божества реально не вошли в государственный «пантеон» (или наоборот), конфликты на национальной почве будут продолжаться.

***

Естественно, можно было еще более углубиться в рассмотрение поднятых в статье проблем, но получившийся объем статьи итак велик. Поэтому уместно вернуться к теме, затронутой в начале статьи — принудительной дактилоскопии. Исходя из вышесказанного можно расценить процесс принудительной дактилоскопии как некоторого рода обряд государственной вероучительной системы. Именно так я это себе и представляю. И, раз это так, то по какой причине я должен исполнять обряд совершенно чужой мне вероучительной системы? Подумаем: если, к примеру, совершенно нелепой в XXI веке выглядит мысль заставлять, под угрозой штрафа, правоверного иудея поклоняться Кресту Христову, то не менее ли нелепо принуждать к аналогичному действию, — совершению обряда чужой веры, — меня, или вообще кого бы то ни было.

В принципе, все, сказанное в этом абзаце, смело можно распространять вообще на проблемы, связанные с современными технологиями учета и обработки персональных данных — присвоением индивидуальных номеров, введением биометрических паспортов, и тому подобным вещам. Объясните хоть кто нибудь — зачем нам, православным христианам, желающим быть учениками Господа нашего Иисуса Христа, и, ради этого, ведущими борьбу со своими страстями и похотями, все эти электронные новшества типа ИНН, различных индивидуальных номеров, биометрических паспортов, баз отпечатков ладоней? К чему все это? Не знаю, как кто, а я всецело поддерживаю неоднократно высказанную нашим священноначалием идею о том, чтобы верующим дана была возможность альтернативного выбора жизненного пути без этих самых современных технологий учета и обработки персональных данных. Но будет ли для нас альтернатива?

В завершение хочется отметить следующее. Государственно-правовая вероучительная система по-своему полезна для общества (это отмечено в Основах Социальной Концепции Русской Православной Церкви), но она не должна претендовать на роль единственно верной и единственной вероучительной системы, вобравшей в себя другие вероучительные системы. Если это произойдет, то она станет системой, которая примет антихриста в качестве своего божества. К сожалению, это не может не произойти, но вот сроки прихода этого страшного события зависят от каждого из нас, к какой бы вероучительной системе мы ни принадлежали.

Благодарю всех, дочитавших статью до конца. Прекрасно понимаю свое несовершенство, прошу у всех прощения. Человеку свойственно ошибаться, и данная статья не исключение. В ней много спорного, должны быть и ошибки. Ни при каких условиях не следует рассматривать основные положения данной статьи в качестве церковного учения по рассматриваемому вопросу — все сказанное является просто моей попыткой дать апологию моих действий в отношении обязательной дактилоскопической регистрации. Кроме этого, все сказанное является приглашением к размышлению. Предлагаю желающим написать отзыв — особенно это касается тех, кто не согласен с положениями, изложенными выше. Здоровая критика и коллективный разум помогут нам найти истину. Без сомнения, поможет и живая Истина и Источник Истины — Господь наш Иисус Христос.

 

 

Приложение.

 

Цитаты из некоторых документов, принятых Архиерейскими соборами РПЦ

 

«Возникновение земного государства должно быть понимаемо не как изначально богоустановленная реальность, но как предоставление Богом людям возможности устроять свою общественную жизнь исходя из их свободного волеизъявления, с тем, чтобы таковое устроение, являющееся ответом на искаженную грехом земную реальность, помогало избежать еще большего греха через противодействие ему средствами мирской власти» [Основы социальной концепции РПЦ, гл.3. п.3.1]

«Государство как необходимый элемент жизни в испорченном грехом мире, где личность и общество нуждаются в ограждении от опасных проявлений греха, благословляется Богом. В то же время необходимость государства вытекает не непосредственно из воли Божией о первозданном Адаме, но из последствий грехопадения и из согласия действий по ограничению господства греха в мире с Его волей... Государство, как и иные человеческие учреждения, пусть даже и направленные на благо, может иметь тенденцию к превращению в самодовлеющий институт. Многочисленные исторические примеры такого превращения показывают, что в этом случае государство теряет свое подлинное предназначение» [Основы социальной концепции РПЦ, гл.3. п.3.2]

«Церковь непогрешимо проповедует Христову Истину и преподает людям нравственные заповеди, исходящие от Самого Бога, а потому не властна изменить что-либо в своем учении. Не властна она и умолкнуть, прекратить проповедование истины, какие бы иные учения ни предписывались или ни распространялись государственными инстанциями...

Церковь сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь: совершать дело спасения людей в любых условиях и при любых обстоятельствах.

Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению » [Основы социальной концепции РПЦ, гл.3. п.5]

«В современном мире... христиане оказываются в условиях, когда общественные и государственные структуры могут принуждать, а зачастую уже принуждают их мыслить и поступать вопреки Божиим заповедям, что препятствует достижению самой важной цели в жизни человека — избавлению от греха и обретению спасения... Согласно православной традиции, сохранение человеком богоданного достоинства и возрастание в нем обусловлено жизнью в соответствии с нравственными нормами, ибо эти нормы выражают первозданную, а значит истинную природу человека, не омраченную грехом. Поэтому между достоинством человека и нравственностью существует прямая связь. Более того, признание достоинства личности означает утверждение ее нравственной ответственности» [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.1].

«Подчинение воли человека с помощью манипуляций или насилия некоему внешнему авторитету рассматривается как нарушение порядка, установленного Богом»  [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.2 п.1]

«Признавая ценность свободы выбора, Церковь утверждает, что таковая неизбежно исчезает, когда выбор делается в пользу зла. Зло и свобода несовместимы » [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.2 п.2].

«Каждый человек от Бога наделен достоинством и свободой. Однако употребление свободы во зло неизбежно влечет за собою умаление собственного достоинства человека и унижение достоинства других людей. Общество должно создавать механизмы, восстанавливающие гармонию человеческого достоинства и свободы. В общественной жизни концепция прав человека и нравственность могут и должны служить данной цели. При этом они связаны хотя бы уже тем обстоятельством, что нравственность, то есть представления о грехе и добродетели, всегда предшествует закону, который и возник из этих представлений. Вот почему эрозия нравственности всегда в конце концов ведет к разрушению законности. » [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.3 п.1]

«Права человека не могут быть выше ценностей духовного мира. Христианин ставит свою веру в Бога и свое общение с Ним выше собственной земной жизни. Поэтому недопустимым и опасным является истолкование прав человека как высшего и универсального основания общественной жизни, которому должны подчиняться религиозные взгляды и практика» [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.3 п.2]

«В Православии неизменно присутствует убежденность в том, что общество, устрояя земную жизнь, должно учитывать не только человеческие интересы и желания, но и Божию правду, данный Творцом вечный нравственный закон, действующий в мире вне зависимости от того, согласна ли с ним воля отдельных людей или человеческих сообществ. Этот закон, запечатленный в Священном Писании, для православного христианина выше любых иных установлений, ибо по нему Бог будет судить человека и народы перед Своим Престолом (см. Откр. 20, 12)» [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.3 п.2]

«Права человека не могут быть основанием для принуждения христиан к нарушению заповедей Божиих. Православная Церковь считает недопустимыми попытки подчинить взгляд верующих на человека, семью, общинную жизнь и церковную практику безрелигиозному пониманию прав человека. На это христиане должны вслед за апостолами Петром и Иоанном заявить: «Справедливо ли пред Богом слушать вас более, нежели Бога?» (Деян. 4, 19)» [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.3 п.3]

«Методы сбора и обработки информации о людях не должны принижать человеческое достоинство, ограничивать свободу и превращать человека из субъекта общественных отношений в объект машинного управления » [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.4 п.7].

«Основываясь на церковном учении о достоинстве, свободе и правах человека, христиане призваны осуществлять нравственно ориентированное социальное действие. Оно может проявляться в самых разных формах — например, в свидетельстве перед лицом власти, в интеллектуальных разработках, в проведении кампаний в защиту тех или иных категорий людей и их прав. Не стремясь к революционному переустройству мира и признавая права других общественных групп на участие в общественных преобразованиях на основании их мировоззренческого выбора, православные христиане оставляют и за собой право на участие в таком устроении общественной жизни, которое бы не противоречило их вере и нравственным принципам » [Основы учения Русской Православной Церкви о достоинстве, свободе и правах человека, гл.5 п. 4]

«Церковь, участвуя в дискуссии о методах учета, не оправдывает тех, кто уклоняется от гражданских обязанностей или имеет преступные цели, но защищает право граждан жить в обществе в соответствии со своими убеждениями и принципами» [Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных, п.2]

«Церковь считает недопустимыми любые формы принуждения граждан к использованию электронных идентификаторов, автоматизированных средств сбора, обработки и учета персональных данных и личной конфиденциальной информации» [Позиция Церкви в связи с развитием технологий учета и обработки персональных данных, п.5].

«Отвечая на обеспокоенность некоторых верующих, Собор считает, что сохранение человеческой свободы должно предполагать знание человека о том, когда он подвергается идентификации, какие данные о нем собираются, хранятся и используются государством. Недопустимы такие средства и методы электронного учета перемещений и действий людей, которые вторгались бы в их частную жизнь и делали бы возможным тотальный контроль над личностью и управление ею» [Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 24-29 июня 2008 года «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви», п.54].

«В связи с поступлением многочисленных обращений верующих Собор считает необходимым проведение переговоров с органами государственной власти с целью обеспечения добровольности в отношении использования электронных средств идентификации граждан, в том числе универсальных электронных карт. Люди, не принимающие их, не должны подвергаться дискриминации, в том числе при получении медицинской помощи и социальных благ.» [Определение Освященного Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2011 г. «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» п.45]

«Недопустимо, чтобы люди, по разным причинам от PAGE казывающиеся от участия в новой идентификационной системе, были оттеснены на обочину жизни, существенно поражены в правах, подвергнуты дискриминации при приеме на работу, распределении социальной помощи и так далее. Для таких граждан должна быть предусмотрена альтернатива, позволяющая полноценно жить в обществе, не препятствующая осуществлению их прав и свобод, пользованию законными льготами независимо от тех или иных форм идентификации личности» [Сообщение Священного Синода Русской Православной Церкви от 6 октября 2005 года].

«Необходимо приложить все усилия, чтобы развитие законодательства и административной практики в сфере идентификации граждан не ущемляло их вероисповедной и мировоззренческой свободы» [Послание Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Президенту Российской Федерации В.В. Путину. октябрь 2004 г.].

«Мы также считаем, что власть должна со вниманием отнестись к просьбам верующих, которые, заботясь о сохранении своей богоданной свободы, выступают против обязательного присвоения им идентификационных номеров» [Послание Архиерейского Собора Президенту Украины Леониду Даниловичу Кучме. октябрь 2004 г.].

 

Информация об авторе:

Прот. Игорь Прилепский является настоятелем прихода храма Святых Апостолов Петра и Павла д. Косута Вилейского района Минской области (Минская епархия). Многодетный отец. Связаться со священником можно по емэйлу: igpril@mail.ru

 

Прилепский Игорь, прот.

Рубрыка: